Форум » КАРТИННАЯ ГАЛЕРЕЯ » Цирк » Ответить
Цирк
Холст: Ночной лес, полный шорохов и звуков от зверей и птиц. Небольшая полянка, на которой с удобством расположились три повозки, полные всякого разного скраба. Повозки стоят по периметру, а в центре, у костра, спят люди, укрытые кто конской попоной, кто настоящим одеялом, а кто и просто так. Элис Граффад - среди всех этих людей. Она лежит на подстилке из тонких веток, которые, хоть и жесткие, но неплохо защищают от тянущего холода земли. Из одежды на ней имеется рубашка с рюшами, приталенный бархатный камзол, штаны из того же бархата, хоть и основательно потрепанные. На ногах надеты мягкие кожаные сапоги, а под головой лежит шляпа. Кажется, с пером. Крепко обняв что-то, что определенно напоминает лютню, Элис Граффад не спит, а глядит в звездное небо. Видимо, уже не первый час глядит - вокруг царит тишина, прерываемая храпом, а у нее сна нет ни в одном глазу.
Элис Граффад: ... И если ночью звезды не горят, То это значит, что они погасли. Прямая логика в стихах - опасный яд, Не можешь их писать - так не пиши! Отложила лютню в сторону, подумывая, что надо было, все-таки, тогда учиться в магистратуре лучше. Глядишь, и жизнь сложилась бы удачней. Привстала на локтях, оглядываясь по сторонам и оглядывая по этим сторонам лежащих. Был бы медведь - можно было бы подумать о цыганах из тех странных детских книжек. Но нет медведей - нет цыган. Повела ногами туда-сюда, оценивая качество одежды. Сапоги выглядели очень даже ничего, правда, к ним, наверное, лучше подошел бы лук и стрелы. - Я Гуд! Робин Гуд! - Прошептала одними губами, улыбаясь. Спохватилась. Подняла руку, проверяя, на месте ли ее волосы, и - парадоксально - какой они длины.
Холст: Лука и стрел рядом не наблюдалось. Однако обнаружилась сумка на длинном плетеном ремешке, лежащая под боком. А еще, стоило приподняться на локтях, стало не совсем комфортно дышать, словно что-то мешало делать нормальные вдохи и выдохи. Волосы на месте, прежней длины, только теперь собраны в хвост и перевязаны длинным ремешком - на ощупь даже вроде как кожаным. Спящие вокруг люди - числом человек двадцать - лежат кто лицом к Элис Граффад, кто спиной. Среди них определенно есть мужчины, если судить по огромной бороде лежащего совсем рядом. И женщины - пышная юбка неподалеку не оставляет никаких вопросов. Есть, кажется, даже и ребенок, лежащий спиной - маленький и укрытый каким-то одеялом. Луна, хоть небо и чисто от облаков, не позволяет рассмотреть что-то еще - только ближайших соседей и общее количество.
Элис Граффад: - Ох. - Выдохнула со смесью спокойствия и неудобства, пытаясь сесть до конца. Волосы на голове - это хорошо. Что-то, что мешает дышать - плохо. Провела по груди, пытаясь нащупать там кирпич, пудовую гирю, латы или хотя бы какое-нибудь массивное украшение, которое могло мешать дышать. Хотя как раз последнее вызвало бы с этим нарядом некоторые вопросы. Второй рукой потянулась к сумке, с интересом оглядывая ее содержимое. Может, там найдется какое-нибудь удостоверение беженца? Бросила взгляд на лежащих рядом.
Холст: Под рукой ощущается совершенно ровная поверхность бархатистой ткани камзола, никаких камней, кирас и прочего тяжелого нет. Правда, у шеи рука зацепилась за какую-то цепочку - но тонкую и не тянущую на статус "массивного украшения". Стоило сесть до конца, как неудобное чувство с дыханием не ушло, но практически исчезло. В сумке нашлись несколько потрепанных бумаг с каким-то значками и буквами, костяной гребень для волос, перо и закрытая чернильница походного типа, маленькая закрытая баночка и несколько чистых тряпочек. Кажется, удостоверение беженца самопровозглашенным робин гудам не полагается. Мужчина с окладистой бородой всхрапнул особо громко - где-то сбоку от этого звука даже взлетели вороны, громко и возмущенно каркая.
Элис Граффад: Зацепилась пальцами за цепочку. Потянула осторожно, пытаясь разглядеть, что она из себя представляет. Едва поморщилась от сладкого сна соседа. Неловко будет, если он окажется ей... кем-нибудь кроме боевого товарища. Потянулась к сумке, желая рассмотреть бумаги внимательней и заодно поискать зеркальце где-нибудь на дне. Остановилась на половине движения. Еще раз провела рукой по телу. Поменяла приоритеты, теперь желая в первую очередь найти зеркальце.
Холст: Цепочка потянулась, но неохотно, словно прижатая чем-то. Чтобы ее все-таки вытащить, потребуется определенное усилие. Движение не дало ничего нового: бархатистая, мелкие пуговички, высокий воротник камзола с вырезом, в центре которого можно нащупать ту самую цепочку и рюши рубашки. То ли в сумке места для зеркальца не нашлось, то ли робин гудам зеркальце просто не положено иметь - в любом случае, на дне сумочки нашлись только какие-то пучки трав и прочий мелкий мусор.
Элис Граффад: - Класс! - Прокомментировала так же шепотом, не находя ни зеркальца, ни... прочего. Вздохнула. Отложила на время сумку, берясь за цепочку уже двумя руками и пытаясь осторожно, но уверенно вытянуть ее наверх. Провела ладонью вдоль цепочки, пытаясь понять за что она могла зацепиться... или прижаться. Подумала про больших надувных человечков, которые сдуваются, если вытянуть пробку. Представила себя таким надувным человечком, улыбнулась - это, пожалуй, объясняло бы все. Все, кроме патефона, конечно же.
Холст: Цепочка при большем усилии поддалась легко, неприятно скользя по телу, но вытаскиваясь. В какой-то момент под конец - совсем легко вытаскиваясь. Когда Элис Граффад осматривала еще не вытянутую цепочку, забраться пришлось и под камзол, и под рубашку. Кажется, этой цепочкой очень дорожили, бережно храня ее у самого тела. Под рубашкой обнаружилось и причина столь тяжелого вытаскивания цепочки: она оказалась убрана и под третий слой одежды - широкую полосу плотной ткани поперек груди, обернутую в несколько слоев. В самой цепочке не нашлось ничего особенного, звенья и звенья. А вот на ней обнаружился кулончик - какой-то камень непонятного ночью цвета в блестящей оправе. То ли металлической, то ли серебряной - в темноте не разберешь.
Элис Граффад: Поднесла находку к глазам, рассматривая ближе. Может, кулон мог оказаться знакомым, смутно знакомым, едва знакомым? Или, допустим, на нем могло быть что-то написано? Покрутила подвеску в пальцах, провела бережно по камню, затем даже попробовала открутить что-нибудь от чего-нибудь.
Холст: Просто камешек в просто блестящей оправе не вызвал никакого внезапного потока воспоминаний, не нес на себе никаких надписей и знаков, не отделялся от своей оправы никаким образом. Но блестел очень красиво. Опять в той же стороне, что и несколько минут назад, громко закаркали вороны - правда, что удивительно, бородатый сосед на этот раз вроде как не храпел.
Элис Граффад: Не придумав, что еще можно сделать с вещицей, аккуратно заправила кулон туда, откуда вытащила, постаравшись это сделать так, чтобы не нарушить общий внешний вид. Потянулась все-таки к бумагам в сумке, приближая их к глазам ближе и пытаясь прочесть, что там где написано. Посмотрела затем в сторону источника шума. И кто потревожил этих птиц? И потревожили ли эти птицы - кого-то? Встала легко на ноги, вновь оглядывая лагерь - нет ли еще кого-то, кто не спит?
Холст: На бумагах есть как вполне читабельные слова: "мир", "любовь", "счастье", "подвиг", "дорога", так и набор каких-то непонятных знаков, которые, впрочем, ощущаются как вполне разумная система обозначений. А невозможность ее расшифровать - это уже детали. Вокруг - темный лес. Увидеть что-то через деревья невозможно. В лагере спят все. Стоя спят даже те двое, кто, кажется, должен этот самый лагерь охранять - судя по дубинкам, лежащим у их ног.
Элис Граффад: Изучив пергаменты, пришла к выводу, что, скорей всего, это были попытки срифмовать что-нибудь с чем-нибудь. Или глобальный план по спасению мира, но первое было интересней. Перекинула сумку через плечо. Подумав, перекинула через второе лютню - в конце концов, это был отличный ударный инструмент! Хоть и одноразовый. Осторожно перешагивая через спящих там, где их нельзя было обойти и обходя там, где можно было, дошла до караульных. Остановившись в нескольких шагах - так, чтобы нельзя было дотянуться даже если схватить дубинки и замахнуться вперед, громко прошипела: - Тссс, караул, враг не дремлет!
Холст: Ближний охранник только всхрапнул, явно не собираясь расставаться с приятными сновидениями. Стоящий чуть подальше вскинул голову, глядя мутным взглядом, практически сразу узнал стоящего перед ним человека, пробормотал. - А, это опять ты. Спи уже! И клюнул носом, мгновенно засыпая. Лес как-то странно притих - вроде только что было и шумов много, и птицы каркали... И вот уже тишина. Только где-то то ветка хрустнет, то листья прошуршат. Да еще, словно поддерживая лес, луна вдруг спряталась за облаками, погружая полянку во вполне себе ночной мрак. Свет от почти потухшего костра освещает едва ли рядом лежащих.
Элис Граффад: - То ветка хрустнет, то листья прошуршат, Но нашу охрану эти звуки не страшат! Скорчила смешную гримасу. - И только бард с лютней не спит вновь в ночи, Случись что не так - он тревогу кричит! Подайте мой меч, и кирасу подайте, Кого скрыла тьма? Что скрывает завеса? Подайте герою ночного врага, Он песню споет о судьбе и победе, И песней запомнится он на века, Хоть рифмы его - как пята Ахилесса! Удержалась от того, чтобы провести рукой по струнам лютни. Стоило, пожалуй, подбросить немного дров в костер, разбудить охрану и лечь спать, но... Огляделась - может, какие-то запасы дров оставались около очага?
полная версия страницы